Сомневайся. Изучай. И всегда смотри, чего они на самом деле стоят.
Мама потихоньку распродает/раздает камчатское барахло. Она уже продала мою спальню Т_Т
Мою уютненькую белую спальню Т_Т
Теперь мама не знает, что делать с Огромой.
Огрома - это внушительных размеров мягкая игрушка в виде здоровенной мыши с весьма дружелюбной мордой и в полосатом берете. Мышь в вышину где-то метр тридцать, ее подарил мне отец на пятилетие, за что я немедленно его простила, несмотря на все науськивания мамы.
Все десять лет жизни в нашей с мамой квартире Огрома простоял у меня в спальне.
У нас никогда не было домашних животных, поэтому, когда в младших классах нам задавали рисовать оных, я всегда рисовала его.
В ранние годы Огрома неизменно поражал воображение всех приводимых в гости сверстников, из-за чего регулярно лишался лап. Поначалу лапы пришивала мама, потом, когда я стала постарше, эта почетная обязанность была возложена на мои плечи.
Будучи в трепетном и нежном подростковом возрасте я любила пореветь, уткнувшись физиономией в Огрому. Поводов для рёва уже не помню, но психика у меня тогда была не такая устойчивая, сам процесс рыданий мне нравился, так что Огрома мои слезы впитывал литрами. Кстати, успокаивало.
Когда я уезжала с Камчатки, я и помыслить не могла, что моя разлука с Огромой может оказаться навечной.
Маме было заявлено: "Будешь уезжать - Огрому возьми с собой".
Впрочем, вопреки моим ожиданиям, мне еще не раз пришлось вернуться на Камчатку, и Огрома неизменно встречал меня своей дружелюбной улыбкой в два мягких плюшевых зуба.
К величайшему стыду моему, сейчас, проживая в Воронеже, Огрому я вспоминаю редко. И увы, чаще жалею об оставшемся на Камчатке кресле на колесиках, нежели о нем.
Но все же, судьба Огромы волнует меня и сейчас. Впрочем, не одну меня: мама и Эмма тоже в немалой степени ею обеспокоены. Но если Эмма больше беспокоится о том, чтобы мама не вздумала привезти с собой "этого пыленакопителя", то мама, похоже, жалеет Огрому. Ее все чаще посещают мысли вытащить из Огромы синтепоновую набивку, привезти шкурку сюда, и заново набить.
Но неужто схожая внешняя оболочка может означать полное сходство с настоящим Огромой. Неужто новая набивка сможет создать иллюзию, что Огрома еще здесь, еще с нами? Ведь настоящий он, его настоящее синтепоновое "я" будет покоится на камчатской свалке!
Мою уютненькую белую спальню Т_Т
Теперь мама не знает, что делать с Огромой.
Огрома - это внушительных размеров мягкая игрушка в виде здоровенной мыши с весьма дружелюбной мордой и в полосатом берете. Мышь в вышину где-то метр тридцать, ее подарил мне отец на пятилетие, за что я немедленно его простила, несмотря на все науськивания мамы.
Все десять лет жизни в нашей с мамой квартире Огрома простоял у меня в спальне.
У нас никогда не было домашних животных, поэтому, когда в младших классах нам задавали рисовать оных, я всегда рисовала его.
В ранние годы Огрома неизменно поражал воображение всех приводимых в гости сверстников, из-за чего регулярно лишался лап. Поначалу лапы пришивала мама, потом, когда я стала постарше, эта почетная обязанность была возложена на мои плечи.
Будучи в трепетном и нежном подростковом возрасте я любила пореветь, уткнувшись физиономией в Огрому. Поводов для рёва уже не помню, но психика у меня тогда была не такая устойчивая, сам процесс рыданий мне нравился, так что Огрома мои слезы впитывал литрами. Кстати, успокаивало.
Когда я уезжала с Камчатки, я и помыслить не могла, что моя разлука с Огромой может оказаться навечной.
Маме было заявлено: "Будешь уезжать - Огрому возьми с собой".
Впрочем, вопреки моим ожиданиям, мне еще не раз пришлось вернуться на Камчатку, и Огрома неизменно встречал меня своей дружелюбной улыбкой в два мягких плюшевых зуба.
К величайшему стыду моему, сейчас, проживая в Воронеже, Огрому я вспоминаю редко. И увы, чаще жалею об оставшемся на Камчатке кресле на колесиках, нежели о нем.
Но все же, судьба Огромы волнует меня и сейчас. Впрочем, не одну меня: мама и Эмма тоже в немалой степени ею обеспокоены. Но если Эмма больше беспокоится о том, чтобы мама не вздумала привезти с собой "этого пыленакопителя", то мама, похоже, жалеет Огрому. Ее все чаще посещают мысли вытащить из Огромы синтепоновую набивку, привезти шкурку сюда, и заново набить.
Но неужто схожая внешняя оболочка может означать полное сходство с настоящим Огромой. Неужто новая набивка сможет создать иллюзию, что Огрома еще здесь, еще с нами? Ведь настоящий он, его настоящее синтепоновое "я" будет покоится на камчатской свалке!